Помимо этого участники конференции поделились опытом практического применения новых разработок в бизнесе, а также поделились сценариями использования искусственного интеллекта во время пандемии коронавируса.
Из истории вопроса
Вопрос доверия к технологиям искусственного интеллекта по-прежнему стоит достаточно остро. Согласно результатам опроса, проведенного Аналитическим центром Университета «Синергия», 20% респондентов пока с недоверием относятся к внедрению инновационных разработок в повседневную жизнь.
Опасения в первую очередь связаны с возможной утечкой персональных данных, а также нарушением личного пространства.
В исследовании приняли участие свыше 2,3 тысячи россиян в возрасте от 18 до 55 лет.
«Финансовая газета», выступавшая информационным партнером мероприятия, переговорила с одним из спикеров мероприятия, директором венчурного фонда по созданию цифровых продуктов и цифровых сервисов MHP GmbH (Porsche AG) Алексеем Мининым.
‒ Начиная с 2018 года в нашей стране реализуется национальная программа «Цифровая экономика». Как вы считаете, «карантинные каникулы» затормозили ее реализацию или этот период стал «звездным часом» цифровиков?
‒ Я не Счетная палата, не господин Кудрин, а потому, насколько успешно реализуется нацпрограмма, с точки зрения формальных показателей сказать не смогу. Но, думаю, пандемия не оказала никакого существенного влияния на реализацию. Очевидно, что цифровые сервисы получили существенную поддержку за счет этого локдауна [англ. lockdown ‒ «строгая изоляция». ‒ «Фингазета»], как его называют. Я считаю, что это была рыночная история.
Начнем с обывательского уровня – однозначно, некоторые цифровые сервисы стали очень востребованы в условиях пандемии. Все те бизнес-модели компаний, которые были направлены на дистанционное обслуживание населения, они, конечно, выиграли из-за «карантинных каникул». Причем не только в России, но и по всему миру. Причем даже сейчас, в условиях смягчения ограничений, население стало охотнее пользоваться цифровыми продуктами и сервисами. Это очень положительно сказалось на развитии цифровой экономики.
Здесь много разных примеров. Если вы возьмете компанию Zoom, которая, с моей точки зрения, очень выделяется из всего перечня, то ее капитализация росла двузначными темпами. Можно было наблюдать огромный прирост клиентской базы, огромную переоценку стоимости компании.
Еще ряд компаний существенно выиграл – это доставщики еды, доставщики продуктов – все эти удаленные сервисы существенно «выстрелили», в чем мы можем убедиться, открыв отчетность этих компаний. Они получили значительное преимущество в условиях пандемии.
‒ В какие новые цифровые проекты и сервисы в настоящее время инвестирует ваш венчурный фонд?
‒ Наш фонд ‒ это, скорее, акселератор, мы занимаемся тем, что развиваем внутреннее предпринимательство на очень ранних стадиях. Мы развиваем предпринимательство в рамках нашей компании, и пытаемся развивать новые продукты и сервисы из идей наших собственных сотрудников, и стараемся выводить их на рынок.
То есть это не открытые инновации, когда вы заводите к себе внешний стартап и пытаетесь каким-то образом включить его в свою цепочку сознания, стоимости, или в какие-то внутренние процессы. Мы, наоборот, пытаемся находить людей, у которых есть идеи относительно того, как повысить эффективность наших собственных процессов, или, исходя из того опыта, который они получили, работая с клиентами. И на основании этого мы смотрим: можно ли масштабировать эту историю и предложить этот сервис или продукт другим нашим клиентам. Таким образом, мы и развиваем эти истории.
С точки зрения индустрии, наш фокус – автомобильная промышленность, в первую очередь Германии, во вторую – Европы, а в третью – Америки и Китая. Это поставщики первого уровня автомобильной индустрии. Соответственно, мы стараемся инвестировать в этих направлениях. Это стратегия нашей фирмы.
Проекты у нас разные – часть направлена на повышение операционной эффективности, часть – на привлечение клиентов, еще часть – на какие-то истории, связанные с трансформацией какой-то бизнес-модели...
‒ В России на днях принят закон «О цифровых финансовых активах». В минувшую пятницу, 24 июля, он одобрен в Совете Федерации. Насколько данный документ будет способствовать развитию отрасли?
‒ На мой взгляд, закон о цифровых финансовых активах поможет привести в порядок рынок. В какой мере он будет способствовать развитию отрасли – время покажет.
‒ Ваш прогноз: каким будет завтрашний «цифровой день» государства?
‒ Я уверен, что внедрение систем искусственного интеллекта ‒ а это показывает и наш, на протяжении последних пяти лет, опыт работы с финансовыми институтами, и с аграрными предприятиями, и с правительственными организациями ‒ все это отчетливо дает мне право сказать, что нас ждет очень серьезная трансформация, связанная с внедрением систем искусственного интеллекта и вообще цифровой экономики.
В условиях неэффективных рынков, то есть это те рынки, с которыми мы имеем дело сейчас, когда у нас налицо информационная асимметрия покупателя и продавца, у нас существует огромный ряд неэффективности – цепочки спроса и предложения реализуются не эффективно, и далеко не все цепочки потенциально реализуются в принципе. На сегодняшний день реализуется всего порядка 10% цепочек спроса и предложения.
Считается, что бизнес не участвует в создании такой цепочки, если между спросом и предложением есть более пяти барьеров. Барьеры могут быть разные ‒ отсутствие ликвидности, отсутствие логистики, инфраструктурные какие-то проблемы… Это могут быть законодательные барьеры – разного рода регулирование, ограничения и прочие вещи…
На сегодняшний день, с моей точки зрения, можно решать задачи определения цепочек создания ценности, то есть идентификация спроса и идентификация предложения в глобальном масштабе и построение автоматизированной оценки потенциала рынка, обнаружение нерешенных уравнений спроса и предложения. Это тезис номер один.
Тезис номер два: мы на самом деле можем не только обнаруживать эти цепочки, но и выявлять обстоятельства, которые порой препятствуют их реализации. Таким образом, мы создаем автоматизированную систему поиска и моделирования этих препятствий для разрешения уравнения спроса и предложения. То есть в данном случае мы говорим о том, что мы можем не просто находить эти цепочки, но смотреть, что мешает их реализации и, при условии их разрешения, открывать целые новые рынки.
И следующая, очень интересная третья часть, о которой я хочу сказать, это разрешение дисбаланса спроса и предложения путем инвестирования в эти препятствия. То есть я вижу трансформацию банковской отрасли в платформу ликвидности различного рода экосистем, то есть это не банк, но банкинг и причем такой интересный – «со скоростью света», так его можно назвать.
Сочетание с наличием моделей экосистем, вот такого рода платформ ликвидности и систем, определяющих спрос и предложение, говоря человеческим языком, поможет нам не то что удвоить – утроить экономику просто за счет правильного внедрения технологий.
Вот какой потенциал скрыт сейчас в экономике, и потенциал, который можно было бы реализовать, если такого рода инструменты и системы были бы созданы и внедрены.